Случай на «Альбатросе»

[Hardsamson]

Про крыс на кораблях написано немало. Это уже стало стандартной темой для морских баек. Осмелюсь рассказать еще одну, но не байку, а быль, которая произошла со мной  почти 40 лет тому назад. Во время учебы в киевском Политехническом институте я проходил военную подготовку по специальности «командир гидроакустической группы подводной лодки».  Целых три года раз в неделю мы ходили на занятия военной кафедры института, где  по мере возможности из нас готовили офицеров запаса – «пиджаков». В принципе готовили неплохо – на кафедре для этого были созданы все условия. Были преподаватели, которые по 10 лет отходили на подводном «железе»  и знали свой предмет не  на словах (два ордена «Красной Звезды» в мирное время просто так не давали).

 На кафедре  было два класса  с рабочими  гидроакустическими станциями   ( шумопеленгатор МГ-10  с подводной лодки  и  гидролокатор ГС-572 «Геркулес» с эсминца), море плакатов, стендов и конечно вся необходимая литература. Мы изучали не только свою специальность, но и штурманское дело, устройство корабля,  основы живучести корабля, торпедное и минное оружие, военно-морскую историю. В общем,  мне было интересно. Не скрою, на кафедре   был и общеармейский идиотизм, но наши морские преподаватели сумели воспитать у нас гордость за то, что мы флотские и определенное презрение к «пехоте».  Финалом  и апофеозом обучения были  трехмесячные сборы на боевых кораблях с принятием присяги и последующим присвоением звания лейтенант – инженер  запаса Военно-морского флота СССР. До нашего выпуска  на  сборы народ ездил  как на курорт  - в крымскую Балаклаву. Там они службой занимались  не очень обременительно. Кто же студентов допустит к серьёзным делам. В основном сидели на старых противолодочных кораблях и знакомились с корабельным бытом, в море выходили очень редко. Купались и ловили бычка с пирса. И ездили на экскурсии в Севастополь. Нечто подобное предвкушали и мои однокашники. Но тут как гром грянул среди ясного неба – вначале пошли слухи, что мы первые, кто поедет на Север. А потом  наш  начальник цикла кап-2  Галченков официально нам объявил, что мы едем в Североморск.  Многие приуныли,  вот   хотели покупаться в Черном море, а придётся смотреть на бакланов в Баренцевом.  Но мне это путешествие почему-то казалось интересным и захватывающим. Нет,  служить в кадрах  я не собирался. Будучи сыном военнослужащего,  я всю прелесть  службы в Советской армии  наблюдал с детства.  И поэтому   к карьере военного совершенно не стремился. Я просто много слышал о передовой технической оснащенности северного флота,  и мне хотелось самому немного приобщиться к современной технике. Ну  и экзотика Кольского полуострова будоражила воображение.

 Первые часы пребывания в Североморске, нас  только что переодели во  флотском экипаже,  2 часа ночи 3 июня 1982г. Еще везде  лежит снег (полярный день) второй слева – ваш покорный слуга:

 

 

Как мы добрались до корабля - это совершенно другая история. Я обещал про крыс.

И так город Полярный, Екатерининская гавань, у пирсов стоят малые противолодочные корабли (МПК)   проекта 1124 «Альбатрос». На одном из них нам предстояло провести ближайшие три месяца нашей жизни. Как впоследствии оказалось,   самые насыщенные событиями месяцы моей жизни. Там я и чинил сложнейший гидролокатор,  мы гонялись за американским кораблем-разведчиком,   отгоняя его от места утери нашим новейшим атомным крейсером «Киров» буксируемой гидроакустической антенны  комплекса «Полином»,  там были и шторма, когда хотелось повторять только одну фразу – «мама роди меня обратно». Прием Присяги на юте  корабля с оружием в руках…  Там было и поздравление меня с днём рождения в 3 часа ночи, когда я сидел на вахте, и спать хотелось немилосердно, а тут замполит залазит к нам в боевой пост и несёт ахинею про то как Северный Флот меня любит и поздравляет… Там был и американский гидроакустический буй, который я умудрился привезти в Киев и полностью разобраться как он работает. Платы передатчика и автоматики я оставил себе, а корпус с поплавком передал на военную кафедру КПИ в качестве наглядного пособия. Причем водоналивная батарейка от этого буйка у меня в тазике с чуть подсоленной водой проработала часов 12 на 24-х вольтовую лампочку 10Вт, пока не расползлась окончательно. И это после того как буй болтался в море, и потом когда его наши доблестные моряки выловили,  лежал у меня в кубрике месяца два. У американцев  было чему поучиться, про технологию изготовления я лучше промолчу…

Там было и опасное маневрирование, причем американский корабль – разведчик идет по грани  территориальных вод , а наша задача его не пустить на территорию СССР.

 

Между нами госграница (виден кильватерный след нашего «Альбатроса» описывавшего циркуляцию перед носом супостата):

Штурмана были на грани помешательства, вычисляя наше точное местоположение по различным радионавигационным системам (ГПСа тогда еще не было). Ведь ошибиться нельзя иначе мог возникнуть международный скандал.

  К стати я потом нашел сайт ветеранов этого американца, переоборудованного  из  танко-десантного судна в корабль-шпион   USS Barnstable County LST1197.

 Вот  их супостатский сайт:  https://hikertechnologies.com/lst1197/index.htm

  Шпионская миссия в 1982г у них называлась «Дымчатый Топаз »( “Smokey Topaz”)

 From May through July of 1982, the USS Barnstable County (LST-1197) participated in Operation "Smokey Topaz", its own version of the "Hunt for Red October."

Дословный  перевод  с супостатского  языка:  С мая по июль 1982г корабель  «Барнстейбл Каунти» LST-1197( или по простому Каунти,  как у нас говорили) принимал участие в операции «Дымчатый Топаз», этой собственной версии  «Охоты за Красным Октябрём».

 А реально они контролировали выход из Кольского залива наших подводных стратегических ракетоносцев которые направлялись  в Северную Атлантику  и Арктику на боевую службу,  и давали целеуказание  своим подельникам на Фарерском барьере в Северном море.

  А особенно мне запомнилось его наглое поведение при поиске оторвавшейся антенны от  гидроакустического комплекса «Полином» атомного крейсера «Киров», когда американец  провоцировал столкновение с  поисковыми кораблями, всячески затрудняя вести поисковую работу. При этом разбрасывал гидроакустические постановщики помех, создавая большое количество ложных целей. Но как сказал наш кэп, антенну найти надо. Иначе её найдут американцы.

 Много чего было…

 

Вот как выглядел наш «Альбатрос» на картине неизвестного Айвазовского во время ночного шторма:

вот два «Альбатроса» во время парада во Владивостоке в 2007 году, пуляют из РБУ6000:

 

Первые слова командира корабля, которые мы услышали во время представления практикантов – это был вопрос:

 – у вас в рюкзаках жратва есть?

 Я, честно говоря, подумал, что на флоте начался голод, но кэп сразу объяснил свой вопрос:

 - На корабле есть крысы. Они обладают очень сильным  обонянием и зверским аппетитом. Поэтому если вы что-то заначили в своих мешках – они найдут, а мешки ваши порвут как грелку рвал известный друг человека.

 Как кэп был прав! Дело в том, что пока мы расселялись и представлялись начальству,  наши рюкзаки временно поместили в каюту командира БЧ-4 (связь, мы к ней вместе с радиолокаторщиками были приписаны). Когда мы вернулись за своими пожитками, то увидели, что два рюкзака валяются на палубе  каюты со вспоротыми животами. Вокруг были разбросаны разорванные пачки с печеньем, огрызок сырокопченой колбасы и еще что-то,  уже не помню. А ведь когда мы распивали в поезде крайнюю бутылку водки, я выложил всю закуску, что у меня оставалась,  и все собутыльники, чавкая,  божились, что  больше ничего  ни у кого нет. Слава Богу, что мой рюкзак не содержал съестного и остался цел. Ну а «правдивых наших» наказала природа, которую,  как известно не обманешь. Так состоялось моё первое знакомство с крысами. Если честно сказать, то живьем я видел эту тварь один раз, и то мельком. В основном  крысиные тушки мы вынимали из огромных мышеловок с такой мощной пружиной, что могла бы,  шутя, отбить пальцы  зазевавшемуся  мореману.  На  нашем  корабле на полном серьезе вели специальный журнал, где подчитывалось кто сколько крысиных хвостов предоставил боцману, и когда цифра достигала 50-ти, то полагался краткосрочный отпуск на Родину.

  Кроме того на меня произвела сильное впечатление флотская доработка мышеловки – это три больших гвоздя, забитых в дощечку с тыльной стороны  оной таким образом, чтобы при срабатывании нехитрого механизма мышеловки голова крысы была наколота на эти гвозди аки на трезубец Нептуна. Для гарантии. Прямо инквизиция какая-то. Но было за что. Как нам объяснили местные моряки, основное зло от крыс – это не пожирание продуктов с камбуза и провизионки( кухни и кладовки по  простому), и даже  не распространение всяких зараз (хотя это тоже важный аспект вредоносной деятельности тварей),  а уничтожение изоляции на кабельных трассах и попадание в различные механизмы и приборы. При этом очень часто тварюки в пиршеском запале перегрызали и провода, причем это могло произойти в таком недоступном месте, что потом корабль приходилось поднимать в док.

 Вот про один такой случай,  непосредственным участником которого мне пришлось быть,  я и хочу рассказать. Тут для понимания сути произошедшего надо пояснить, что это был за корабль и почему случай этот был очень критичный для боеготовности корабля в целом. Проект 1124 был  кораблем полностью советской разработкой и прямых аналогов не имел. Основное назначение корабля этого проекта или «Альбатроса» (как его называли на флоте)  –  это поиск и уничтожение подводных лодок вероятного противника.  А самое эффективное средство обнаружения субмарин в подводном положении – это гидроакустика.  Вот мощная гидроакустическая станция МГ-339 «Шелонь» и была этим грозным  и основным оружием на нашем пароходе. Главной особенностью этой станции была опускаемая на кабель-тросе  гидроакустическая  антенна до глубины 100м, которая позволяла искать подводные лодки под , так называемым, слоем температурного скачка от которого отражалась как от зеркала почти вся звуковая энергия излучаемая гидролокатором с поверхности моря . Подводники это прекрасно знают, имеют технические средства для измерения температуры воды  и построения термопрофиля по глубине,  и прячутся под слоем скачка как Алиса  в зазеркалье . Для поиска таких хитрецов и была разработана эта станция. Кроме того,  что «Шелонь»  была с опускаемой антенной,  у  неё было много других  технических особенностей. Например гироскопическая система стабилизации контейнера с антенной ( весом в 7 тонн!) относительно направления на норд (север по сухопутному), позволяющая выдавать целеуказание сразу в виде угла пеленга на цель.  А кабель-трос вообще произведение инженерного искусства. Он представлял собой диаметром около 100мм  двойной витой чулок из стальной проволоки   с противоположной завивкой,  что позволяло устранить крутильные колебания контейнера с антенной. А система предупреждения о том, что на нас движется торпеда, которая работала по определению специфического спектра шума винтов торпеды. Правда,  она иногда  срабатывала от шума винтов пассажирских «Комет» на подводных крыльях,  курсировавших между Мурманском и Архангельском. И тогда  на пароходе начинался большой шухер,  так как, ввиду чрезвычайной важности события,  индикация была сделана в виде большого красного транспаранта с  мигающей надписью  «ТОРПЕДА» и в дополнение  с оглушительным звонком. Но самое неприятное было то, что такой же транспарант и звонок был установлен в ГКП (главный командный пост корабля). И при ложном срабатывании к нам в  гидроакустический пост лился поток высококачественного мата по «Каштану» (устройству громкоговорящей связи). Однако были и положительные моменты. В станции была очень развитая и полезная система встроенного контроля, позволяющая быстро найти неисправный каскад. Причем очень оригинально был организован метод  дистанционного подключения измерительного прибора (специальный осциллограф) к испытываемому каскаду. Адрес каскада, подлежащего проверке,  задавался в виде цифрового кода, который потом набирался на обычном диске от дискового телефона. При этом автоматически выбиралась требуемая развёртка и масштаб на осциллографе. Вся эта аппаратная избыточность была сделана только с одной целью - уменьшить до  минимума время поиска неисправности,  которая могла возникнуть в самый неподходящий момент. Но в передающем тракте система встроенного контроля была не такая удобная и информативная. Объяснить это можно наличием огромных напряжений и мощностей в передатчике. Например,  импульс зондирования имел длительность 170 мс(0.17секунды) и мощность в антенне около 100КВТ. А постоянное  анодное напряжение,  подводимое к оконечному двухтактному каскаду,  было 22КВольта. Частота излучения  около  7-и кГц. В централизованной системе контроля был только один параметр передатчика – мощность на эквиваленте антенны.

Вот фото оператора «Шелони»,  которое я нашел на сайте Pogranichnik.ru справа за его спиной виден осциллоскопический прибор встроенного контроля:

А на приборе  встроенного контроля лежат манускрипты с документацией, которой было очень много, вся она была секретной и выдавалась только во время несения службы и очень редко во время ремонта.

И вот наступил час «Ч». Во время реальных учений  в течение почти трех суток мы не смогли найти подводную лодку условного противника.  Потом были разборы учений и обвинили акустиков. Командир дивизиона ОВРА (охраны водного района)  орал на нашего кэпа:  Ваша поганая  «Шелонь» в активном режиме ни …  не слышит. Соответственно кэп устроил разнос своим подчинённым.  А на корабле командиром группы гидроакустиков был некий лейтенант Зайцев, «пиджак»-двухгодичник  из Ленинграда. Он был страшно обижен на власть, что его на 2 года отлучили от мирной гражданской жизни и заставили гоняться за всякими там  USS « Лос Анжелосами» и «Батон Ружами». ужами»   После учений он получил большой втык от начальства и нехотя поплёлся в агрегатную «Шелони» разбираться, что произошло, заодно позвал и меня, так как знал, что я радиолюбитель и могу ему пригодиться. А произошло вот что: на приборе встроенного контроля мощность передатчика на эквиваленте  антенны была примерно 10% от номинала. И форма импульса была неправильной.  Естественно  при таких раскладах операторы на «Шелони» не слышали никакого эхо- сигнала и индикатор кругового обзора показывал только шумы моря и отметку от курсовой линии корабля. Мы с Зайцевым спустились в агрегатный отсек «Шелони» и приступили к ремонту.   Проверили блок питания – все в порядке. Проверили блок раскачки на двух ГУ50 вроде нормально. Остался выходной каскад. Проверили фидерную линию, памятуя о коварстве крыс, тоже все в порядке. Даже мегомметром проверили сопротивление изоляции. Всё в норме. Остался только пушпульный выходной каскад . О нём следует сказать особо. Поскольку я не страдал КВ- манией и «шарманил»  на  лампе 6П3С в детстве очень недолго, к передатчикам слабости не имел,  да и сейчас не имею, поэтому сей монстр на меня произвел неизгладимое впечатление. Там были установлены две лампы циклопических  размеров  с огромными кольцевыми медными радиаторами. Какие-то ГИ-…   . Цифру к сожалению забыл. Каждая лампа была установлена в отдельном шкафу размером с гроб и принудительным воздушным охлаждением. Помню, что напряжение накала на выходные лампы  подавалось под управлением  специального  электромеханического таймера  в 12 этапов с индикацией каждого шага на специальном табло, причем весь этот процесс занимал около 10ти минут, а ток накала был 120А. Еще меня стращал л-т Зайцев, что если, не дай Бог, пропадёт хоть одна лампа ,  то нам всем крышка  –  особисты «вывернут  матку мехом наружу и насадят на кукан» ((С) «72 метра» Покровский). И дело не в секретности, а в том, что в каждой лампе было 60Г (грамм!) платины. Причем л-т не врал, я потом прочитал сопроводительную  этикетку на эту ГИ…, когда мы тасовали лампы в  выходном каскаде. Флагманский специалист приволок нам две новых лампы в оригинальных  заводских упаковках - деревянных ящиках с пружинными распорками. Вот я и нашел в ящике листок с данными лампы ( в том числе и по содержанию драгметаллов) и грозными предупреждениями, что вышедшую из строя лампу надо обязательно возвращать на завод-изготовитель  для восстановления. Тогда на военщину  драгметаллов не жалели. Но, что бы целых 60 грамм платины в одной лампе! Такого я больше не встречал.

  Причину  неисправности мы нашили  не сразу, а после нескольких дней мучительных  экспериментов. Когда уже ничего не помогло,  мы, как водится,  начали внимательно читать документацию. И там настоятельно рекомендовали   при недоборе мощности кроме всего прочего проверить режимы работы выходных ламп.  Дело в том что смещение на  управляющих сетках  выходных ламп создавалось специальным блоком питания с формированием нужного напряжения ( порядка минус  100в) путем  создания падения напряжения на специальных резисторах фиксированным током. Зачем так было сделано я не знаю, только номиналы этих резисторов  по каким то причинам увеличились почти в 2раза,  и  соответственно лампы были заперты. Как только мы поставили из ЗИПа   резисторы нужного номинала ,  встроенный контроль показал половину требуемой амплитуды  импульса, но форма была неудовлетворительная. И тогда мы с Зайцевым полезли в накопительную.  Накопительная – это специальное помещение , где установлены накопительные конденсаторы. Принцип работы передатчика гидролокатора похож на работу лампы-вспышки. Вначале конденсаторы медленно заряжаются от источника питания, а затем быстро разряжаются на выходной каскад передатчика. Только  в «Шелони»   есть одна особенность  - конденсаторы разбиты на две группы и вначале заряжаются параллельно до 11КВ от блока питания , а затем эти группы соединяются последовательно и  +22КВ анодного напряжения подаётся на выходной каскад.  Все  необходимые коммутации производились специальными мощными высоковольтными контакторами.   Так вот,  после внимательного осмотра конденсаторов  и соединительной арматуры в накопительной, была обнаружена мумия  крысы в высоковольтном контакторе, который отвечал за коммутацию групп конденсаторов. И все стало ясно – своим телом эта мумия не давала  должным образом подключиться  второй группе конденсаторов,  и на  аноды ламп передатчика  шло 11КВ вместо  22-х положенных.   Особое внимание разработчики «Шелони» уделили безопасности персонала. Везде  на дверцах шкафов с аппаратурой  были установлены блокировочные   микровыключатели,  и если хотя бы один не сработает, то и высокое напряжение в станцию не будет подаваться. Накопительная не была исключением, и дверь в неё постоянно была закрытой. Очевидно,  крыса прошмыгнула  туда во время очередного техобслуживания или ремонта. Ну, а потом во время работы передатчика в поисках пищи ринулась на контактор,  как Матросов на амбразуру.  Контактор мы очистили от самоубийцы, отрегулировали зазоры в контактах, все конденсаторы проверили на утечку и ёмкость. И включили станцию на эквивалент нагрузки. Излучать в воду   мог дать разрешение только командир корабля. А в базе работать гидролокаторам в активном режиме было строжайше запрещено по многим соображениям.  Например на соседних  кораблях водолазы ведут подводные работы на корпусе и тут им по ушам  лупит 100 киловаттный пинг , результат не трудно предугадать. После прогрева ламп при  первой же посылке на экране осциллографа мы увидели  долгожданный импульс правильной формы и амплитуды. После небольшого прогона доложили по инстанции. Командир вначале не поверил нам, но когда сам увидел картинку на осциллографе,  начал витиевато ругаться матом от радости. Меня тогда удивило другое обстоятельство – почему падение мощности передатчика не заметили сразу, а только когда местные флотоводцы начали справедливо обкладывать нехорошими словами наш корабль и всех его обитателей? Но потом, подумав,  я понял.  Ведь у л-та Зайцева было самое любимое выражение – «Насрать». Он считал минуты и секунды до ДМБ (дембеля по пехотному) и всё делал из-под палки. А флагманский специалист дивизиона не проверил лично работоспособность станции и поверил  нашему мореману на слово, что запрещено корабельным уставом. Вот и результат.  В военное время на 100% корабль был бы уничтожен противником гораздо раньше положенного срока из-за таких вот «ахвицеров».  Ведь Мк-48 очень шустрая и вёрткая торпеда с  самонаведением в 2-х плоскостях. От неё даже на 35-ти узлах хода (а я был свидетелем такой скорости хода) убежать проблематично. Но это не конец истории. Когда  мне настало время возвращаться  домой,  в  тогда  еще мною любимый Киев, командир корабля долго  меня уговаривал написать рапОрт и остаться на «Альбатросе» служить в кадрах, как тогда говорили. Когда я спросил его, а что он будет   делать с Зайцевым, то он мрачно пошутил – « Мы его закроем с крысами в накопительной».По прошествии почти 40 лет у меня в памяти все эти события остались так четко  и ярко, как будто это было всё вчера. А корабль наш дослужил до 1994 года уже в составе российского Северного флота. Постоянно был в дозорах и нёс нелёгкую службу в Баренцевом море. При этом борьба  с крысами не прекращалась не на день.

 

«Альбатросы» несут службу и в наше время, правда их сейчас называют «корветами»,  но сути это не меняет. Станция «Шелонь» модернизировалась дважды – первый раз описанный мною ламповый передатчик заменили на тиристорный( к великой радости флотских  любителей всяких цветомузык и электронных зажиганий к «Жигулям»  – в ЗИПе к станции было около сотни тиристоров КУ202М) и назвали её «Шелонь Т».  Второй раз что-то переделали в приемном тракте – я не владею достоверной информацией.  Еще раз хочется подчеркнуть , что корабль  получился исключительно удачным, иначе его бы не строили на трех заводах в СССР(включая киевскую «Ленинскую Кузню») и  двух  верфей у  тогдашних  наших союзников – в Польше и в ГДР. Корабль эксплуатировался на всех советских флотах в двух вариантах  -  собственно как Малый Противолодочный Корабль (МПК),  и как Пограничный Сторожевой Корабль (ПСКР) – из за большой скорости хода и оптимальных характеристик.  При этом ракетный комплекс ПВО  «ОСА_М» на пограничнике  был заменен на автоматическую  двуствольную пушку  АК-725. 

[serk]

Вот прочитал и очень интересная история, наша, и техническая и радиолюбительская, да и что греха таить - и "пиджачная" тоже. Ведь в армию никто сам не просился, а забирали, и после армии пришлось ходить ещё и на военную кафедру. Нужна ли нам была эта военная кафедра? ну да если в армию, то конечно по-лучше идти туда офицером сразу даже и на 2 года чем солдатом, а уж если вообще "пройти эту школу заочно", так собственно это был неплохой резон среди прочих вообще идти в ВУЗ тем паче в технический. Про армию много чего было и слышно и известно, и дедовщина там была, и всё это не внушало никакого оптимизма вкупе с двумя потерянными годиками молодой совершенно жизни. Вернувшись из "рядов ВС СССР" лично я от счастья не ходил а "летал" без сапог, и говорил тогда, что ради этого счастья "освобождения" таки и стоило туда сходить. По большому счёту, годы ведь и не были потеряны, а уж накопленный там опыт на удивление пригодился по-позже, чего я никак уж не мог ожидать, но как говорится, человек предполагает, а Бог - располагает, и это точнее не придумаешь. 

Что ещё хочется добавить, кроме личных впечатлений? Да просто то, что было всё продумано, продумано до мелочей и с учётом опыта второй МВ: людей готовили для нужд государства, и не слишком заботились о том, нравится ли это людям или нет, и государство легко могло себе тогда это всё позволить. Сказать что "я не хочу в армию" или что мои личные интересы я ставлю выше чем интересы общества, читай государства, и преступник уже готовый, в былые времена презираемый всеми, а в мои уже просто неудобный государству недовольный. "Тебе что, Советская власть не нравится?!" - бывало вопрошал сержант, и было понятно "что она всем нравится" и не может быть иначе. Такие были времена, такие были люди, и такие были порядки в те уже теперь далёкие для некоторых коллег годы. 

И уже просто по-человечески, хочется сказать: техника была конечно как на сегодня, так допотопная, но - она была по-настоящему надёжной, и она была что очень важно было до последнего винтика сделанной в своём отечестве. Можно было быть на 200 процентов уверенным, там нет никаких "закладок", никто не всунул в память микроконтроллера свой не подконтрольный пользователю код, и что в критической ситуации техника вдруг начнёт выделывать "не то". Теперь такой уверенности мы иметь не можем, техника сделана в Китае, комплектация на 100% оттуда, и кто и как договорится с Китаем, то и будем иметь. А уж что коммунистический Китай пожелает нам поставить - так то и поставит, даже ведь и проверить уже нечем. Поэтому незалежность это очень хорошо, это прекрасно, об этом кто-то мечтал всю жизнь и дожил до этой незалежности, но вот с технической точки зрения никакой незалежности мы сегодня в этом техническом плане не достигли. Да, страна будет расти и по численности, и по качеству населения, когда-нибудь, наука и техника и у нас достигнет вершин мирового уровня, когда-нибудь, лично мне хочется чтобы мы не были где-то на вторых или третьих ролях. И мы снова и "догоним и перегоним", когда-нибудь. Во всяком случае, это то о чём думает любой радиолюбитель, пока он ещё радиолюбитель. 

[UR5FHD]

Конно-водолазные войска  или военно-морской санаторий.

 

 

      История эта началась с вызова в Особый или, как он назывался официально, Первый отдел нашего НИИ. Дедушка-особист с ласковой улыбкой на губах и стальным блеском в глазах с порога ударил меня вопросом:

- Значит, уклоняемся от выполнения долга?

     Полное недоумение, написанное у меня на лице, видимо удовлетворило его:

- Немедленно убыть в Центральный военкомат. Директор института в курсе.

    Майор в военкомате взглянув на меня, нехотя произнес:

- Направляетесь на военные сборы.

    На мои слабые отнекивания по поводу важной работы и предполагаемого отпуска, он улыбнулся:

- Да это всего на 14 дней.

- А куда и когда?

    Улыбка у майора стала еще шире:

- В Измаил и сегодня же отбыть. Поезд через 4 часа. Да не огорчайся – это почти военно-морской санаторий. А вот если откажешься или попытаешься спрятаться, тогда пошлю на 90 суток в Кронштадт.

     А вот это уже было серьезное предупреждение. Видно майора очень поджимали сроки отправки очередной партии «партизан» если он так начал пугать. Ведь направление в кронштадтскую учебку считалось одним из самых тяжелых наказаний для уклонистов от военкомата. Среди тех, кто был на «скачках» бродили страшные истории про учебные сборы в Кронштадте.

    Это пугающее мероприятие проводилось в одном из учебных отрядов Балтийского флота, расположенном на территории полузаброшенного старого форта в миле от берега. Единственная дорога с острова шла по наплавному мосту, вахту на котором стоял неподкупный наряд. Каждое утро начиналось с пробежки вокруг форта.

      Вы только представьте себе толпу из двух сотен мужиков в возрасте, с животами и лысинами, бегущую километровую дистанцию! А движение в столовую строем и с песнями! И это офицеры в возрасте от 25 до 45 лет со званиями от лейтенанта до капитана 3 ранга включительно…. Увольнительные на берег давались раз в неделю и только для отличников учебной подготовки. Никакой выпивки! Отбой и подъем по ревуну!

      Занятия проводились на полном серьезе, с ведением конспектов и сдачей зачетов с экзаменами. Экзамен не сдан – сборы не засчитаны и если уж очень насолил военкомату, то могли направить сразу и на второй круг. По закону на сборы можно было призывать максимум на 90 суток в году, но только если командование части засчитывало их, а вот если не засчитывало…. То ничто не мешало направить партизана еще раз туда же.

      Короче, я проникся последствиями уклонения от «скачек» и пошел оформлять проездные документы. Скорость, с какой мне их оформили, вызвала недоумение. Или я такой незаменимый, что без меня флот просто не может функционировать или начинается тихая мобилизация. И вообще, что делать лейтенанту с ВУСом по кабельным сетям связи во флоте? Радовало одно – форма, кораблики, волны и якоря.

    И вот я на вокзале в Измаиле.  Сразу заметил еще двух человек с таким же, как у меня огорошенным видом. И спрашивали они у прохожих тот же адрес, что интересовал и меня.

- А-ааа, так это Вам на бербазу! Прямо, направо и еще раз направо. Там уже Вас ждут.

    Да уж, санаторий для шпиона. Все знают, что находится по этому адресу и зачем мы здесь.   Подошел, закурили. Первый вопрос:

- С какого военкомата?

- Та, с разных. Выдернули с работы як на усрачку и засунули сюда.

    Береговую базу №1200 нашли сразу. Невысокий каменный заборчик с колючкой в одну нитку, тополя, одноэтажные бараки санаторного вида и запах свинарника. Первое впечатление не очень, как-то все местечково и несерьезно по сравнению с Севастополем. Внешний вид такой же, как у дома отдыха средней руки.

     На КПП малогабаритный вахтенный матросик восточного вида, молча пропустил на территорию. Хотя бы для приличия документами поинтересовался! Куда идти и что делать непонятно. Пришлось обратиться к первому попавшемуся мичману. Даже не глянув на документы и предписания, он махнул головой:

- Ваши все собираются в 3-м кубрике.

      Нашли и этот кубрик – одноэтажный барак коек на 30-40. В углу гора панцирных кроватных сеток и кроватных спинок. Народ в количестве 7 человек сидит на тумбочках и подоконниках, дымит и делится впечатлениями, где и какой в Измаиле кабак, как оно в «Голубом Дунае» и на «Морвокзале» и зачем мы вообще тут нужны.  

       Перезнакомились, почти все с Одессы и Ильичевска, пара человек с Болграда и Кишинева. Местный абориген всего лишь один. И никто не знает, зачем мы здесь. Из старых «партизан» неоднократно «скакавших» только два человека успокаивали нас:

- Тихо ша! Радуйтесь, что вы сюда попали… отдохнем по полной.

       Наконец появляется кто-то из начальства – какой-то капитан 3 ранга, как потом узнали – зам. начальника мобилизационной группы капитан 3 ранга Валентин Павлович Ш.. Он собирает у всех предписания и военные билеты. Пересчитав нас по головам, тяжело вздыхает:

- Перестарались – прислали двоих лишних. Та-ааак, сейчас следуйте за мичманом на вещевой склад, получайте довольствие. Звания свои все помнят? Со звездочками не ошибитесь. Завтра в штабе узнаете остальное. Прибыть в штаб к 9.00.

      Тут с наших кто-то не выдерживает:

- А закуску когда раздавать будут?

- Вы бы лучше о насущном подумали. Оборудуйте спальные места сначала. Сегодня сухим пайком побалуетесь, а на довольствие уже завтра поставим.

      Сухой паек – это было громкое название для 5 пачек печенья «Шахматное» и чайника с чаем на всех.

      Собираем кровати, выбирая не очень продавленные сетки, делим места – кто у окна, кто у стенки. Кто-то открывает форточку и с ругательствами тут же ее захлопывает. Сильно завоняло свинарником, который, естественно, и находился сразу за переборкой. Появился матрос с ведром и «русалкой», молча поставил в угол и ушел. Народ начинает бухтеть:

- Мы что, еще и приборку сами делать должны?

      Бредем на вещевой склад, мичман - начальник склада спрашивает размеры и выдает шинели, фуражки, кители, брюки и ботинки (настоящие скособоченные «гады»). И, конечно, по два вафельных полотенца. Все имущество даже не второго, а третьего срока. Рабочие кителя образца 50-х годов, брюки протерты настолько, что напоминают кисею. Со словами: «Сами разберетесь, кому и сколько цеплять», мичман выдает один на всех бумажный кулек со звездочками.

      Меряем форму, подшиваемся, цепляем звездочки. Да-ааа уж, выглядим карикатурно. Особенно Вася с Болграда – рост больше двух метров. Как ему мичман не подбирал шинель, все равно она на нем выглядит как бушлат выше колен. Те, кто помоложе, превращают фуражки в мицы – укорачивают внутренние пружины. Не положено, конечно, но так прикольней – да и что нам могут сделать? Ботинки вызывают неподдельный смех, а когда на враче из-за своей ветхости и бесконечного срока расползаются форменные брюки, решаем, что будем ходить в своем.

      Самые неугомонные уже достали бутылку и булькают на тумбочке, закусывая захваченными из дома продуктами. Скрипят кровати, тушим свет – отбой…

      С утра стук в дверь, входит вестовой и звучит незабываемая фраза:

- Товарышши афицэры, стол накрытъ, прошу завтракать!

      Народ удивленно крутит головой. Вот это да! Это вам не армия, а таки Флот!

 Выдвигаемся бодрой голодной толпой в пищеблок. При попытке сесть за столы, дежурный по столовой кричит: «Вам в кают-компанию!»

      Стоим толпой, пытаясь понять, что мы не так делаем и куда же нам идти. Наконец, кто-то замечает дверцу в пристройку с гордой надписью «Кают-компания». Заходим, места, конечно, маловато, но кое-как поместилось 10 едоков. В меню – то же печенье, повидло, невнятная каша и море чая. После завтрака абориген из наших ведет всю толпу партизан в штаб, он даже без адреса знает, где тут в Измаиле что.

     Идем толпой (о каком-то строе никто и не думает) – вид самый живописный. Домашние брюки с клешем в 30 сантиметров самых разных оттенков, полурасстегнутые шинели с выглядывающими из-под кителей свитерами. Кому-то фуражка сползает на уши, у кого-то сидит на самом темечке.

     Вот и калитка штаба. Вахтенный со штык-ножом пытается нас остановить, но ему даже не дают задать вопрос.

- Ты что не видишь? Командиры идут!

     Так и проходим всей толпой. Мичман в стеклянном скворечнике около главного входа – дежурный по штабу - лениво кивает:

- Вам на второй этаж.

     Раздеваемся, на вешалке, стоящей на первом этаже у лестницы почти нет места, одежда висит друг на друге, фуражки навалены горкой. Только две шинели висят отдельно, на фуражках ручного шитья  капуста. Самые опытные с наших поучают:

- Это комбрига и начштаба – не вздумайте занимать их крючки.

      Поднимаемся на второй этаж, находим самое большое и пустое помещение со столами, заходим и рассаживаемся. На стенах карты Черноморского и Средиземноморского ТВД и лики Политбюро. Судя по обилию морских карт, здесь размещается флагманский штурман. На школьной доске, висящей на стене кабинета,  какие-то хитрые обозначения в виде кривых ежиков.  Наконец появляется капитан 3 ранга и сообщает нам, что мы теперь не просто "партизаны",   а штаб 511-й кадрированной бригады ОВР формирующейся 5-й ВМБ Черноморского флота и начинает делить нас на «чистых» и «нечистых». Народ ухмыляется: «Вот и стали мы большим начальством!»

      Выясняется, что среди нас есть все спецаки и даже переизбыток флагманских штурманов. Особенно колоритен начальник ПДСС (противодиверсионных сил и средств) – одни мускулы, как он себя называет – «главный физкультурник». Но по нескольким оговоркам и поведению заметно, что он чего-то недоговаривает и знает куда больше, чем все остальные – кстати, он незаметно исчезает после того, как становится ясно, что начальства у него нет. Диверсант он и есть диверсант. Больше никто в штабе его никто не видел, появлялся он только к утреннему подъему и объяснял, что проводил агентурную работу среди женщин, и очень удачно – накормили, напоили и обогрели.

      Больше всего не повезло (или наоборот повезло) СПСовцу (спецсредства связи), флагманскому доктору и ЗЭМЧу (заму по электромеханической части), их сразу захватили соответствующие специалисты штаба и уволокли по своим заведованиям. Они хоть по своим специальностям что-то интересное увидят.

     Что делать с оставшимися флагманскими штурманами, химиком, артиллеристом и со мной – флагманским связистом, начальство еще не решило. Так досидели до обеда и вернулись на бербазу. Обедали в кают-компании. Бачковой занес бачки с пищей: ешь - не хочу, добавки сколько угодно. Еда вполне приличная, можно даже сказать вкусная. Кто-то начинает травить про сборы партизан в армейских частях с банкой просроченной сайры на троих и мучительной изжогой после принятия пищи.

     Первый же вопрос дежурному по камбузу:

- А где компот? А масло офицерское где?

     Мичман, тяжело вздыхая (он, видать, уже примерял это масло к своему холодильнику), выдает требуемое. Опытные партизаны тщательно принюхиваются к компоту, пробуют и выносят вердикт:

- Брома нет – можно пить.

     После обеда святое – «адмиральский час», который мы плавно увеличиваем до трех часов (куда нам спешить? Командиров от командования отвлекать?), а потом опять в штаб. Тут уже приняли решение, что с нами делать – выдали секретные тетрадки и назначили руководителя наших сборов – какого-то старлея. Чему-либо нас учить никто не собирается – не до нас. Флагманский штурман капитан 3 ранга М. вместе с Ш. попытались помучить штурманов, но ничего не получилось. Один штурман был с Черноморского пароходства, второй - с Дунайского, так что они сами могли научить кого угодно.

      Я с удовольствием захватил со стола стопку брошюр с грифом «Для служебного пользования» с описанием навигационных происшествий и аварийных ситуаций в ВМФ. Вот это было чтение! «…. Гв. ракетный крейсер    ХХХХХХ при отходе коснулся краснознаменного крейсера УУУУУ и снес ему….., ПЛ ТОФ нарушила государственную границу Японии, вошла в ее территориальные воды и находилась в них 3 часа. Вина штурмана – неправильно вел прокладку…».   Руки так и чесались переписать все это, но, помня о Тайне, не сделал этого, о чем сейчас и жалею. Дали для того, чтобы нас хоть чем-то занять оперативные сводки о перемещениях флотов вероятного противника. От скуки в секретной тетрадке разработал план захвата Вены наличным составом бригады.

      Попутно выяснились подробности по нашей 511-й бригаде ОВР. Когда стало известно, что в ее составе есть подвижная артиллерийская батарея, а водолазы ПДСС вместо плавсредств передвигаются на автотранспорте, наш химик выдал перл:

- Я знаю, в какие войска мы попали – КОННО-ВОДОЛАЗНЫЕ!

       Так прошло несколько дней. Мои попытки найти флагманского связиста капитана 3 ранга Р., чтобы чем-то заняться не удались. Попытка прорваться на узел связи под лестницей – тоже, лишний свидетель-собутыльник им был не нужен, тем более количество спирта для протирки было ограниченным. Наконец напросился к дедушке, который в одном из сараев-ангаров в глубине штабного двора ковырялся в какой-то радиоаппаратуре. Тот дал мне покрутить радиоприемник Р-670 возраст которого превышал мой.

       На перекурах у обреза в беседке штабное офицерство учило нас правилам поведения:

- Как только увидите офицера с дипломатом в руке и при кобуре на ремне и с матросом с автоматом за ним – немедленно прячьтесь. А то этот СПСник с перепугу по незнакомому офицеру и выстрелить может. Особенно если Вас пиратов увидит.

       После обеда на бербазе поинтересовались у мичманов:

- А чего матросики у вас на базе такие мелкие и почти все нерусские?

- Так присылают таких, а куда его направишь? По-русски не очень и с образованием... В плавсостав нельзя – еще, не дай бог, что-то не туда покрутит. Вот и держат их три года на берегу в пожарном расчете на должности “куда пошлют”.

       В один из дней – событие. Въехал на базу автобус и из него посыпались… матросы, не матросы, офицеры - не офицеры, форма вроде наша, только «крабы» странные. Все восточного обличья и ма-аааленького роста. Самый высокий из них (где-то метр шестьдесят, видно за такой рост назначенный главным) выдал нечто вроде

– Рмяувр!-, после чего они построились в колонну и двинулись в один из кубриков.

- А это еще чего?

       Наше неподдельное удивление позабавило мичманов:

- А это с секретного военно-морского училища. Есть тут под Измаилом такое. Готовят для Азии и Африки офицеров на наши кораблики. Эти вроде с Кампучии…

       Скука продолжалась, после обеда в штаб уже ходят только наши СПСовец и химик, а ЭМЧ с утра на заводе ковыряется в кишочках какого-то катера. Сходили осмотреть место, где была Измаильская крепость, откушали вина во всех наливных точках. По вечерам преферанс и настоящий военно-морской «козел» – с вставанием и отдачей рапОрта. Продолжаем пробовать местное вино - в среднем по литру на человека в день. Радует цена - рубль литр.

       Наконец, в один из дней насели на штатного старлея прикомандированного к нам:

 - А нельзя ли нам на боевые корабли посмотреть? А то в случае чего даже знать не будем, за какой поручень хвататься.

       Он долго отнекивался, видимо не хотел лишний раз попадаться на глаза начальству, но, наконец, решился и исчез в глубинах штаба. Отсутствовал почти сутки…

- Получено добро на вывод всех Вас на штабной корабль.

       И вот он этот торжественный момент! Мы на боевом корабле. Кто-то напоминает  про отдание чести флагу, но сходни ведут на спардек, а флаг на корме. Ладно, отмахиваемся вахтенному, удивленному такому количеству незнакомых офицеров. Командир, в чине старшего мичмана  разрешает осмотреться, но предупреждает:

- К каютам комбрига и НШ не приближаться, в помещение штаба не заходить – только ремонт сделали.

       Разбредаемся по помещениям, кого что интересует. Спускаюсь в радиоцентр, да-ааа… и это судно связи ССВ-10? Армейский Р-250 неуставного цвета, шкаф передатчика, на переборке огромный ручной антенный коммутатор от киловаттного радиоцентра, какая-то засекреченная УКВ станция и, о радость!, приемник Р-399. Оборудование как в радиоклубе средней руки школы ДОСААФ. Спрашиваю у лениво протирающего что-то старшины 2 статьи разрешения покрутить аппарат. Он кивает, включаю, настраиваю и тут заходит какой-то кап-лей. Смотрит на то, что я делаю и спрашивает:

- В цифровой технике разбираетесь?

- Конечно, в НИИ только этим и занимаюсь.

      Ну, вот и занятие появилось, вскрываем УКВ станцию – находим, что там не так с цифровой шкалой, и, через полчаса опп-ля! Запускаем.

     Иду дальше, где-то на механизме замечаю старинный шильдик с немецкой надписью – понял только одно слово «Vien» - «Вена». Дальше по коридору дверь с металлическим окошком, почти как в кассе. Раз приоткрыто – заглянем. Тем более никто не может понять, что это за офицеры странного вида бродят по кораблю, может быть, нас какой комиссией считают, хотя мы своим внешним видом ни на какую комиссию не похожи, но, во всяком случае, не тормозят. Да это же вотчина ЗАСовцев (засекреченная аппаратура связи)! Интересно же, вхожу… кроме стола, стула и двух сейфов в каюте ничего нет. Оказывается, один из сейфов и есть пресловутый ЗАС. Открывается крайне интересно – сначала ключом вскрывается верхний замок, потом еще один ключ для внутреннего замка, открыть дверцу и крутить штурвальчик. И из глубины сейфа поднимается… по внешнему виду стандартный телеграфный аппарат СТА-2М. Да-ааа, уж.. ЗАС, прости Господи.

     Пошли смотреть на артвооружение, ну, спарка еще ничего, а вот штурвальчики 45-мм пушки закрашены краской намертво.

- Как же вы из нее стреляете?

- А это для салютов, когда ходим по Дунаю. Раз в несколько лет используем.

     А тем временем на корме матрос рубит топором блок мороженного хека. Точно, время обеда. Пристаем к командиру с просьбой покормить. Он морщится, но не отказывает. Тем более, что запас «горючего» у нас с собой. Чем хороши кителя старого образца – в карман спокойно помещается бутылка. С трудом все размещаемся в кают-компании. И тут на столе появляется то, что Дунай послал. Оказывается, боцман на ночь ставит сеть между причалом и бортом – так что рыбный стол очень хорош. Выпили, закусили, потравили байки. Смех вызвала попытка нашего артиллериста воспользоваться гальюном на рядом стоящем бронекатере. Он был мужчина немаленький и объемный. Дверь он открыл и попытался войти, полтела вошло, а задняя половина никак – дверь не закрывалась. Так что все проходившие суда могли лицезреть голый зад флагарта. Маловаты помещения на бронекатерах.

      В общем, прошедшим днем остались довольны – хоть один день с пользой провели. 

Наступила суббота, в обед на столах появилась дунайская селедка. В ответ на наши удивленные вопросы, кап-лей который забрел пообедать с нами, усмехаясь, ответил:

- Усиленное офицерское питание!

      На наш с подковыркой вопрос:

- А где же пиво к усиленному питанию?, последовал на полном серьезе ответ:

- За углом пивные автоматы!

      И точно! В конце бербазы была проложена кирпичная дорожка, упирающаяся в забор. Колючка аккуратно смотана и повешена на крючок. Верх забора отполирован, а с другой стороны сделана аккуратная приступочка. Все для удобства страждущих!

      В воскресенье уже после отбоя в кубрик ввалились оба наши штурмана с ЗЭМЧ, пьяные вусмерть. На погонах у них красовалось по 5 (!) звездочек. После расспросов удалось выяснить, что они решили от скуки пошутить и в таком виде пошли в ресторан «Голубой Дунай», там, естественно, набрались, а когда ресторан закрылся, пошли тешить душу песнями и криками на пустынных улицах. Навстречу, как и положено в таких случаях – патруль. Мичман, начальник патруля попытался их задержать и отвести в комендатуру. Что тут началось! Штурман кричал:

- Как стоишь перед старшим капитан-лейтенантом? За приставания к старшему по званию я Вас сдам в комендатуру!

     Мичман не мог понять, что происходит. Вроде офицеры, но вид какой-то странный, патруля не боятся абсолютно и качают права, хватают за руки и тащат в комендатуру. Короче, оторвавшись от обалдевшего патруля наши «партизаны» с трудом вернулись на базу.

     Наступил понедельник – никаких занятий, даже не пустили в здание штаба. Начальник штаба капитан 2 ранга И. выстроил нас во дворе. В окна пялились все любопытные, даже продавщица военторговского ларька вышла посмотреть на спектакль. Вальяжно, словно адмирал на смотру, прибыл комбриг М. и окинул орлиным взором нашу шеренгу. Да-аа, там было на что посмотреть. Стояли не по росту, форма одежды… брюки черные, коричневые и просто в полосочку, кашне всех оттенков, ботинки и туфли всех расцветок. Морды лица усатые, бородатые или просто опухшие. Особенно колоритно выглядел стоящий на правом фланге СПСовец Вася - шинелька выше колен, ярчайший красный шарфик, на голове пышнейшая кучерявая прическа, на самом верху которой сидела мица с загнутыми полями. Вид самый пиратский, как у банды анархистов в гражданскую войну. Видно было, что комбриг с трудом сдерживается. Наконец, после долгого молчания он выдал:

- По поводу вчерашнего! Своим внешним видом и поведением вы позорите флот! Чтобы с сегодняшнего дня я Вас в городе гуляющими не видел!

       Народ недовольно загудел. Комбриг подумал и добавил:

- Чтобы я в форме Вас в городе не видел!

       Вечером поползли слухи, что нас выгоняют. И из-за нашего поведения и из-за какого-то ЧП с человеческими жертвами. Ждут комиссию, а показывать нас комиссии – кому оно надо? Один из местных «партизан», сосед кого-то из штабных офицеров начал собирать деньги на ящик коньяка. Объяснял он это просто:

- Это начальнику мобилизационной группы, припишет нас всех навсегда к Дунайской флотилии. Будем скакать только в Измаиле, а не в Кронштадте или Севастополе. Санаторий же!

      Ящик не ящик, но купили 10 бутылок коньяка, за это по щедрости своей нам проставили 14 суток сборов, хоть и «отскакали» мы всего неделю.

       На следующий день пошли сдавать обмундирование. Когда сдавал выданную под видом формы ветошь, обратил внимание, за что же я расписываюсь. Ы-ыыыы! Оказывается, мне были «выданы»: китель рабочий, тужурка выходная, рубашка форменная, тельник – 2шт., ботинки рабочие, туфли выходные и т.д. и т.п. Мичман светлым взором смотрел на меня… ну что ж, понятно, все хотят кушать.

       Вечером на проводы пришел начальник мобилизационной группы подполковник Виктор Иванович П. с оформленными документами. Выпили и хорошо выпили. Короче, мы остались довольны и нами остались довольны (кроме комбрига возможно).

        Незабываемые воспоминания о пребывании в рядах славной 116-й Бригады остались на всю жизнь!

 

[UY0FF]

Странно, но никогда не знал, что "первому отделу" кем-то вменялись права отправки в "партизаны"... Из всех "партизан" с кем я в свою бытность проводил сборы при нашей части никто мне про это не говорил... Даже сержант танковых войск Отченаш Владимир Иванович каким-то дебилом из какого-то военкомата направленный к нам в ОСНАЗ...

[serk]

не могло быть такого бардака при СССР, да ещё и на флоте

т.е. здесь что-то сильно преувеличено, а что-то преуменьшено

наверное